Кристиан Ганцер: Брестская крепость как историческое место и место памяти

Я буду читать доклад более менее в той форме, в которой я его читал во время защиты своей диссертации в Лейпциге ровно неделю тому назад.

Только один момент пропущу: Думаю, что могу Вам не рассказывать, где находятся Беларусь, Брест и крепость – а немцы всё это обычно не знают. Те, которые знакомы с моими публикациями и докладами, заметят, что большая часть их вошла в кандидатскую работу – или наоборот, были подготовительными работами для неё.

Меня предупредили, что, в принципе, этот доклад для брестчан — слишком поверхностный и короткий. Моё задание во время защиты состояло в том, чтобы передать содержание кандидатской работы из 350 страниц в сжатой форме в течении 30 минут — на русском я, наверно, всё-равно медленнее буду говорить. Обо всём, что Вам кажется недостаточным, можем потом говорить.

Но, в начале пару слов о рецензентах. Мой научный руководитель проф. др. Штефан Трёбст — историк, специалист по восточно-европейской истории и культуре памяти. Он преподаёт в Лейпцигском университете и является замдиректора Центра по исследованию восточноевропейской истории и культуры.

Второй рецензент – проф. др. Маттиас Рогг. Он один из самых важных военных историков в Германии. Кроме этого он – полковник. Преподаёт в Университете бундесвера им. Хельмута Шмитта в Гамбурге. Обычно я держусь подальше от войск и военных, я — антимилитарист. Но, я очень хотел, чтобы вторым рецензентом был военный историк с хорошей репутацией. А у профессора Рогга есть ещё одна квалификация, которая важна для понимания моей работы: он долго занимался музеями. Между прочим, семь лет возглавлял Военноисторический музей в городе Дрезден.

А сейчас начну «защитный» доклад.

В принципе, это был довольно незначительный инцидент, который в июне 1941 года произошёл на германо-советском фронте – незначительный особенно, если на него смотреть в контексте германского нападения на Советский Союз. Одна немецкая дивизия, которая состояла приблизительно из 17.000 человек, взяла крепость на границе. Для этого ей потребовалось несколько дней больше, чем было запланировано, и это стоило ей на пару сот солдат больше, чем ожидалось. Эти бои были маленькой частью массового убийства, которое вошло в историю как Белостокско-Минское сражение. В ходе него погибло сто тысяч советских солдат и попало в плен более 300.000.

В Брестской крепости погибло 2.000 советских солдат, а попало в плен приблизительно 6.800.

Может быть это выглядит абсурдно, что я несколько лет занимался этим не очень значительным событием. Было бы абсурдно, если бы в Советском Союзе не сделали из него одно из самых центральных событий Германо-Советской войны. Абсурдно, если бы в последствии Брестская крепость не стала одним из самых центральных мест памяти в Советском Союзе, а ныне в Беларуси и России.

В этом году Брест отметил своё тысячелетие. Но от старого города, который столетиями развивался на слиянии Буга и Мухавца, мало что осталось. Причиной является Брестская крепость, так как для её строительства почти полностью снесли старый город. Это не единственная катастрофа в истории города, которая не стала частью местной исторической памяти. Хочу назвать ещё две катастрофы (их было больше), которые постигли местное население. В середине июля 1941 г. немецкие полицейские с помощью солдат вермахта согняли около 4.000 еврейских мужчин и расстреляли их за городом. Так начался холокост на беларусской земле. Евреи составляли около половины населения города, их было более 20.000. После фашистской оккупации в живых осталось несколько сотен.

В 1946 и 1947 годах советская власть „репатриировала“ польское население Бреста в Польшу. И так в течении шести лет город Брест потерял почти полностью свое коренное население. Сегодня в городе доминирует „Великая Отечественная война“, но доминирует память о героях – а бывшее население не играет почти никакой роли.

В своей работе я обратился к трём большим вопросам. Для начала я хотел установить, что в июне 1941 года в Бресте на самом деле случилось. Для этого я проводил архивные исследования в разных странах.

Во второй части я исследовал историю и содержание официального нарратива о „героической обороне Брестской крепости“. Основными источниками являются советские публикации разного рода.

Третья часть посвящается Месту памяти, то есть Мемориальному комплексу „Брестская крепость-герой“, его памятникам и музеям. В центре находится Музей обороны, который я особо тщательно анализировал.

Но перед тем, как я обращаюсь к событиям 1941 года, разрешите Вас напомнить об общих чертах официального советского нарратива.

Официальный нарратив

Он звучит так: Наступление 45-й пехотной дивизии вермахта стало фиаско. Немцы потерпели крушение вследствие героизма и мужества солдат и командиров Красной Армии.

Защитники крепости не только отвергали все призывы к капитуляции, но и активно контратаковали и уничтожили огромное количество солдат вермахта. Они дали отпор в численном порядке несколько раз превосходящим силам врага, который располагал тяжёлой техникой и самолётами. Немцы подвергли крепость артобстрелу из тяжёлой и сверхтяжёлой артиллерии — а с первого дня бомбили и с воздуха. И всё-таки, с самого начала немцы встретили яростное сопротивление. Верные присяге советские солдаты предпочитали смерть позорному плену, как на пример капитан Владимир Шабловский, которого чествуют как особенного героя. Он вырвался из колонны пленных и перед глазами своих жены и детей бросился с мостика в мелкую воду канала, где конвоиры его и убили.

Под руководством коммунистов и комсомольцев представители 32 нации и народностей Советского Союза больше месяца защищали Брестскую крепость, но капитуляция, на которую надеялись немцы, не наступила. Несмотря на крайний недостаток воды, продовольствия и боеприпасов они держались стойко.

Последний защитник майор Пётр Гаврилов ещё 23 июля, в 32 день войны, сражался с захватчиками. Изнурённым и обессиленным, но не сдаваясь, он был взят в плен. Целая дивизия вермахта перед стенами крепости больше месяца топталась на месте, здесь немцы узнали, что их ещё ждёт, здесь были заложены первые кирпичи фундамента Великой Победы.

Бои разделились в две фазы: первая длилась с 22 июня до конца месяца. В это время бои шли по всей территории крепости. Вторая фаза длилась до двадцатых чисел июля, бои носили очаговый характер.

Так, вкратце, звучит официальный нарратив, который пропагандировалась десятилетиями. Есть два главные столба героического рассказа, а именно удивительная длительность обороны и борьба до последнего вздоха. С последним отпадает тема плена: он не является частью нарратива. Плен почти исключительно упоминается в случае тех, кто нужен был в качестве свидетеля.

Источниками официального нарратива являются почти исключительно воспоминания советских солдат и командиров. Их сведения в значительном объёме включили в нарратив — почти без критики источников. В нашем случае отсутствие критического подхода к источникам особенно проблематично, так как по советскому праву «сдаваться в плен» приравнивалось к измене родине, т. е. к преступлению. А свидетели, как правило, были в немецком плену. Поэтому у них было много причин показывать себя как особых патриотов — о капитуляции и белых флагах они, конечно, не говорили.

Хотя принципиально подчёркивался интернациональный состав брестского гарнизона, на нарратив откладывался свой отпечаток европейский этноцентризм: Только в редких случаях в книгах и фильмах по теме появлялись не-славянские герои, хотя многие части гарнизона состоялись на более 50 % из военнослужащих из среднеазиатских республик.

Сегодня многие источники доступны: в архивах нашлось много документов 45-й пехотной дивизии и других частей, которые дают сведения о ходе боёв. Кроме множества фотографий, я обнаружил эго-документы немецких солдат и офицеров. Многие из них мы с коллегами из Бреста опубликовали вот в этом сборнике.

История боёв на основе первоисточников

На основе первоисточников предлагаю следующий вариант событий: Брест был важным транспортным узлом, который контролировался крепостью. 45-я дивизия имела задание взять город и крепость с ходу, чтобы открыть пограничные ворота для танковой группы 2 и обеспечить движение на «танковой магистрали 1».

Хотя советские войска были застигнуты врасплох нападением, то, что последовало, не соответствовало планам вермахта. Правда, уже в первый день переправы через Буг и танковая магистраль находились под контролем немцев, а город был взят почти без боёв. Но большие части гарнизона в Брестской крепости численностью более 9.000 человек стали упорно сражаться и нанесли 45-й дивизии значительные потери. Прошло три дня, пока тяжёлые бои не закончились. В это время немцы потеряли больше чем 360 человек. Это больше чем 85 % всех немецких потерь в крепости. В то же время приблизительно 3.800 советских солдат и командиров было взято в плен. Это было больше 40 % гарнизона.

Но, отдельные очаги продолжали защищаться. Бои за них шли ещё два дня. Немецкие потери в этот второй период боёв были значительно меньше: убито было ок. 32 человек. В то же время ок. 2.000 красноармейцев и командиров попало в плен.

С вечера пятого дня войны, то есть 26-го июня, остался только один очаг сопротивления, Восточный форт на Кобринском укреплении. Люфтваффе два раза атаковало и сбросила в общей сложности 23 авиабомбы на него. Это принудило защитников форта к капитуляции. Кстати говоря, это было — вопреки официальному нарративу – единственное применение люфтваффе в боях за крепость. В эти последние три дня на поле боя погиб только один немецкий солдат. Все остальные, зачисленные за эти дни как потери, умерли в лазаретах. Одна тысяча советских военнослужащих попала в плен.

Три дня после падения Восточного форта и конца боёв основная часть 45-й дивизии покинула Брест в сторону Пинска. Касательно периода после падения Восточного форта свидетельств того времени о боях в крепости найдено не было. С одним исключением: Действительно, 23 июля 1941 года несколько немцев было ранено в перестрелке:

«В середине дня 23.07. команда по уборке [территории] подверглась обстрелу из каземата у Северных ворот, стреляли оставшиеся блокированные [в каземате] враги. Ранено 5 человек. Во время последовавшего за этим событием прочесывания крепости ранен ещё один солдат. В плен взят 1 русский старший лейтенант.»1

Один советский командир был взят в плен. Майор Гаврилов? Документ не содержит имени.

Развитие немецких потерь в убитых и советских потерь в пленных в боях за Брестскую крепость в июне 1941 г. Данные основаны на первоисточниках, которые я использовал в своих публикациях по теме. В диаграмме не хватает приблизительно 52 немецких солдат. Они умерли в лазаретах, а день, в который они были ранены, не удалось установить. Те случаи, в которых этот день известен, зачислены на тот день как потери. В случае военнопленных источники не всегда позволяли определить точную цифру на каждый день. По этим причинам диаграмма имеет лишь ориентировочный характер, чтобы дать визуальное представление о продолжительности и интенсивности боёв.

И развитие потерь обеих сторон (см. илл. 1) свидетельствует о том, что речи о 32-дневных боях не может быть. Так же постулат о том, что защитники сражались до последнего вздоха не соответствует фактам: ок. 20 % погибло, но абсолютное большинство (75 %) после конца боев находилось в немецком плену.

Вы видите, что официальный нарратив в многих центральных моментах противоречит тому, что на основе первоисточников можно установить.

Во второй части работы я обратился к вопросу, как так случилось, откуда эти различия.

Нарратив

Журналист и писатель Сергей Смирнов считается тем, кто «открыл» и популяризировал оборону Брестской крепости. Когда я исследовал зарождение нарратива, я заметил, что дело значительно сложнее. На самом деле Смирнов опирался на множестве более ранних публикаций. Их он модифицировал и включил в свои тексты.

В первые послевоенные годы в советской печати появились статьи и стихи, которые показывали «Брест» как событие местного значения. Уже в 1948 году вышло два особенно длинных текста. Один из-под пера секретаря Брестского обком партии Николая Красовского, другой писателя Михаила Златогорова. В 1951 году офицер Советской Армии Анатолий Белошеев написал несколько статьей, которые были опубликованы в армейской печати, которую читали по всему Союзу.

Я выделил этих трёх авторов, так как их работы стали самими влиятельными. На них, прежде всего, ориентировался Смирнов.

В это время к теме обращались и разные художники. В 1948 году беларуський драматург Константин Губаревич написал пьесу «Цитадель славы». С 1953 года переработанная версия 1 Коммандующий войсками в Генерал-губернаторстве (Iа): из журнала боевых действий № 1. BA-MA RH 5323/24, Bl. 104. Перевод с немецкого.

была поставлена в Бресте, а потом и во многих других городах сотни раз. Живописцы Евгений Зайцев и Пётр Кривоногов приехали в Брест и сделали этюды для картин.

Но, все, кто в 40-е и до середины 50-х годов занимался обороной крепости, стояли перед одной большой проблемой: практически не было источников. Кажется, что некоторые имели доступ к фрагментам из боевого отчёта немецкого генерала Шлипера, который зимой 1941/42 г. попал в советские руки. Но, этот документ для пропагандистов имел серьёзные недостатки, между прочим так как в нём упоминалось большое количество пленных. Кроме отчёта Шлипера не было первоисточников, и авторы дали волю своей фантазии. Они создали историю полную безграничного героизма и совсем без пленных. Они растянули продолжительность боёв с 8 дней на месяц. Так созданный каркас нарратива они заполнили придуманными событиями и фантастическими героями.

Так что брестский героический рассказ в своих основах уже был сформирован, когда в 1954 году Сергей Смирнов стал заниматься темой. Он нашёл свидетелей событий и взял у них подробные интервью. Некоторые из них уже были знакомы с публикациями, что повлияло на изложение их воспоминаний.

Смирнов брал много из героико-фантастических произведений своих предшественников, включил воспоминания свидетелей и интегрировал тщательно выбранные фрагменты первоисточника. Из всего этого он создал «правдивую историю» о «безграничном мужестве» и боях, которые длились неделями – несмотря на то, что он не располагал источниками, которые охватывали бы больше 8 первых дней войны.

До него созданный каркас он мало трансформировал. Он просто убрал разные перегибы и фантастических героев и заменил их реальными людьми и их — не всегда реальными — подвигами.

Свои первые тексты Смирнов опубликовал в 1955 году, кроме этого он имел возможность выступать во всесоюзном радио. Сейчас всё развивалось очень быстро. Брестские ветераны из всей страны обращались к писателю. Всё больше выходило публикаций, первый художественный фильм был показан в кинотеатрах. Начиная с 1957 года невозможно сосчитать всех публикаций, просто потому что по всему Союзу столько писали, пели, рисовали, сочиняли стихотворения и снимали. Существует даже опера по теме.

С 1956 г. и Музей обороны собирает свидетельства героизма. В 1961 году музей опубликовал частично сильно отредактированные воспоминания советских участников боёв. В предисловии директор Музея Аркадий Крупенников написал краткую версию боёв, которую можно считать промежуточным окончательным вариантом официального нарратива.

В своей диссертации я подробно исследовал отдельные мотивы нарратива, их историю и правдивость. Сегодня не хватает времени для этого, а жаль, ведь я нашёл разные жемчужины. (Так что, купите мою книгу, когда выйдет!)

Политические изменения последних семи десятилетий не прошли без следа для нарратива. Вначале герои ещё сражались «со Сталиным в сердцах», а после ХХ съезда обходились без него. Раньше они сражались за Коммунистическую партию и социалистическую родину, а после конца Советского Союза они сражаются за – любое? – отечество. Собственно говоря, патриотизм и милитаризм — это всё что осталось из прежних мотивов.

Подведя итоги можно сказать, что в большой степени выдуманный героический рассказ выполнил (и частично выполняет) ряд функций:

- Им можно было загладить неблагополучное начало войны, поражения Красной Армии в первые месяцы войны. Советский коллектив с самого начала героически сражался, об ошибках руководства партии, государства и армии речи не могло быть.

- Он легитимировал ведущую роль Коммунистической Партии, социалистический строй и растущее влияние войск в советском обществе.

- Он мобилизовал молодёжь к службе во вооружённых силах и призывал их, если надо, самоотверженно отдать свою жизнь, так как делали защитники крепости.

- И он создавал идентичность.

«В мировой истории уникальный подвиг» защитников Брестской крепости произошёл на конкретном месте. С 50-х годов там создавалось место памяти. Сегодня в крепости находится монументальный Мемориальный комплекс, множество памятников и памятных досок и несколько музеев. До сегодняшнего дня, Мемориальный комплекс «Брестская крепостьгерой» является местом разных ритуалов, которые служат памяти. Давайте посмотрим поближе.

Место памяти

В феврале 1956 года в одной из казарм Брестской крепости был создан комната-музей. Уже в ноябре того же года его расширили на три зала. Следующее расширение последовало в 1961 году. С тех пор в нём есть 10 залов. Не так просто, заполнить такое большое пространство, особенно если учесть, что тема довольно узкая: 8 дней (официально 32) и 4 квадратных километра. Дальше, музей рассказывает историю, которой в этой форме не было, для которой следовательно частично вообще не могут существовать материальные свидетельства. Есть недостаток экспонатов и по причине того, что участники обороны погибли на войне или в лагерях, или прошли 4 года войны, немецкие, частично и советские лагеря, послевоенные репрессии и много страха. Того, что они имели с собой в июне 1941 года, как правило, в 1956 г. больше не существовало. Этот недостаток бросается в глаза, когда посещаем экспозицию: превалируют портретные фотографии и ржавое военное барахло, как корпуса снарядов или стволы винтовок. А это анонимные и однообразные предметы, которые не в состоянии рассказывать историю. Дальше есть так называемые «личные вещи», которые, как правило, относятся к послевоенной судьбе их бывших собственников.

В 1964 г. Леонид Брежнев пришёл к власти. Он начал поворот в политике памяти и заменил Великую Социалистическую Октябрьскую Революцию Великой Отечественной войной как центр советской истории. Этот шаг позволил военным восхвалять и себя и свою роль в войне. Это имело последствия и в Бресте. После долгих приготовлений в 1971 г. был открыт Мемориальный комплекс, центром которого стал музей. В 80-е годы началась планировка для огромного расширения — к счастью не было денег, так что, ничего не строилось.

Только 4 из 10 залов музея непосредственно посвящаются обороне крепости. Экспозиция показывает актуальную версию официального нарратива, то есть, без особенного выделения роли коммунистов и комсомольцев. И сегодня судьба пленных в большой степени скрывается разными хитростями. Сотни портретов покрывают стены залов, но их так выбрали, что в результате есть мало случаев тех, кто погиб в плену. В случае тех, кто живым вернулся из плена, плен вообще не упоминается в аннотациях, как-будто такое упоминание бросило бы тень на репутацию ветеранов.

Вместо этого в центре стоят героизм и патриотизм. Музей серьёзно относится к тому, что он является «Внештатным центром патриотического воспитания молодёжи». Наука и дискурс должны отойти на задний план. На службу героизма и патриотизма музей фальсифицировал и скрывал первоисточники, манипулировал воспоминаниями и даже экспонатами на экспозиции, что я мог доказывать на примере отдельных случаев.

В июне 2014 года в Брестской крепости торжественно был открыт «Музей войны — Территория мира». Это стало возможно большим денежным пожертвованием Газпрома. Новый музей оборудован всеми техническими финтифлюшками, которые 21-й век предлагает музеям. Касательно содержания посетитель, как минимум я и другие, с которыми я обсуждал музей, остаётся немного растерянным: трудно понять основания на существование этого музея рядом с Музеем обороны, так как он во многим повторяет его. В том числе повторяет пробелы старого музея. С одним важным исключением: Визуально в новом музее доминирует тема плена. Но вместе с этим шагом вперёд экспозиция музея не обращается к вопросу, в каком численном масштабе плен коснулся защитников крепости. Всё-таки, надо сказать, что относительно откровенное обращение к плену является большим прогрессом. Мы видим, что в дискурсах что-то двигается, меняется. Совсем нескромно хочу сказать, что я думаю, что кроме других факторов и мои исследования и публикации оказали какое-то влияние в этом вопросе.

Итоги

Мне удалось, на основе первоисточников заново написать историю боёв за Брестскую крепость. При этом я работал над прежде проигнорированными вопросами, как например, потери как показатель продолжительности и интенсивности боёв. В результате моих исследований пришлось сослать официальный нарратив в царство сказок.

Анализ происхождения, элементов и функции нарратива показал, что мы имеем дело не с народными легендами, а с систематической фальсификацией истории. Десятилетиями в ней участвовал и Музей обороны Брестской крепости.

Место памяти «Брестская крепость-герой» стало одним из самых важных в Советском Союзе, рядом с Ленинградом, Сталинградом и другими. Это, конечно-же, заслуга партийных и военных деятелей.

Советская машина пропаганды успешно работала. Она этаблировала Брест известным как место, где война якобы началась, она воспитала целые поколения советских людей в вере, что Брестские герои продержались больше месяца. Другой её успех было в том, что плен и холокост не стали частью общественного дискурса и памяти.

Критика

При защите кандидатской работы принято отвечать и на критику рецензентов. Мне это трудно, так как профессорам Трёбсту и Роггу моя работа чрезвычайно понравилась. Они сделали только ряд мелких замечаний, которые я учту, когда буду готовить работу к изданию — но, в принципе, не стоит их здесь обсуждать. Но, мне хочется благодарить рецензентов — мне кажется, что меня раньше никогда никто так не хвалил.

(Перевод доклада на защите кандидатской работы в г. Лейпциг, 05.11.2019 г.)
Кристиан Ганцер специально для Реального Бреста

Кристиан Ганцер: Брестская крепость как историческое место и место памяти

Похожие статьи: