Обзор цен на некоторые продукты на Брест-Литовском рынке летом 1914-го
1915. ВЕЛИКИЙ ИСХОД: О том как менялся рубль и что происходило со счетами и вкладами до и после Первой мировой войны
Помните крылатую фразу из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» «Храните деньги в сберегательной кассе… если они конечно у вас есть»? Так вот, накануне Первой мировой войны, по крайней мере, у девяти миллионов жителей Российской империи они точно имелись. По статистике 1914 года, именно таким было число вкладчиков сберегательных касс, а общий остаток их вкладов составлял около двух миллиардов рублей! Из этих денег 250 рублей принадлежали жительнице Брест-Литовска Марии Ивановне Мазуровой. И это доподлинно известно благодаря сохранившейся до наших времен сберегательной книжке №56692 Государственной сберегательной кассы №291, размещавшейся на улице Шоссейной.
250 рублей по тем временам деньги не малые. Вот цены на некоторые продукты на Брест-Литовском рынке летом 1914-го: фунт (1 фунт равен примерно 409,5 грамма) телятины – 14 копеек, фунт хлеба черного – 1–5 копеек, пшеничного – 3–5 копеек, крупа гречневая 4–5 копеек за фунт, крупа рисовая – 8 копеек за фунт, свиное мясо – 20 копеек за фунт, мешок картофеля (5 пудов) – 1 рубль 40 копеек, лук репчатый – фунт 3 копейки. Сколько же тогда зарабатывали, – спросите вы? По-разному. Например, жалованье коллежского регистратора – чиновника нижнего чина, каковым являлся супруг мадам Мазуровой, – 43 рубля. Среднемесячная зарплата рабочего составляла тогда 37,5 рубля, учителя – 25 рублей, повара – 12 рублей, кухарки – 8–10 рублей, горничной и прислуги – 4–5 рублей.
Род занятий самой мадам Мазуровой не известен, но мы можем проследить за ее доходами. В день открытия счета 21 мая 1914 года она вносит 100 рублей. Через три дня – еще 150. Очередная операция произошла спустя почти три месяца после начала войны, 23 октября. И что примечательно: идет война, эвакуация, неопределенность в завтрашнем дне, а мадам Мазурова не закрывает счет, а наоборот, пополняет его на довольно крупную сумму – 650 рублей. Неужели так крепка была вера в силу государства и скорую победу? Возможно и так, тем более что русской армии в то время сопутствовал успех: после поражения в Галицийской битве Австро-Венгрия стояла на грани военной катастрофы, а 21 октября 1914 года были разгромлены германские войска в ходе Варшавско-Ивангородской операции.
Отметка в сберкнижке о «набежавших» к 1 января 1915 года процентах в размере 9 рублей 15 копеек по всей видимости были для ее владелицы приятным подарком к новогодним праздникам. По довоенным ценам хватило бы на бутылочку «Клико» (5 рублей 50 копеек за бутылку) и на икру черную зернистую (3 рубля 20 копеек за фунт).
Перемещаемся в 12 февраля 1915 года. В этот день мадам Мазурова вносит на счет 90 рублей 85 копеек и тем самым округляет сумму до 1000 рублей. Запись 8 мая свидетельствует о пополнении вклада на 175 рублей.
А теперь переносимся к самому интересному. Сберегательный счет оставался нетронутым до 16 июля 1915 года. За месяц до эвакуации города и крепости, Мария Ивановна снимает все те же 175 рублей, оставляя на счете 1000. Причем навсегда! Других записей в сберкнижке нет. Известно, что мадам Мазурова в феврале 1917 года находилась в эвакуации в городе Калуге, а в 1920-х вернулась оккупированную поляками Западную Беларусь, а вот почему она не воспользовалась своими сбережениями, остается загадкой. Тем более что после Февральской и даже Октябрьской революций «старорежимные» сберегательные кассы продолжали работать, и аж до 1919 года выплачивали вкладчикам ранее поступившие от них денежные суммы. Да, покупательская способность рубля к тому времени упала в разы к довоенному уровню, а цены «взлетели» в десятки раз, но если не на шампанское и икру, то по свидетельству газет того времени на «сахарный песок – 5 рублей фунт; керосин – 90 копеек фунт и т.д.» хватило бы.
«Денег ни больше, ни меньше, чем они того стоят»
Кстати, согласно действовавшему до Первой мировой войны в Российской империи золотому стандарту, один рубль «содержал» 0,774235 грамма золота, соответственно 250 рублей мадам Мазуровой в 1914-м представляли собой 193,5 грамма золота. Почему я посчитал только довоенный вклад? Потому что 27 июля 1914 года государство, чтобы народ не бросился менять свои бумажные ассигнации на золотые николаевские червонцы, сделало хитрый ход и запретило оную операцию специальным указом «до исправления сложных обстоятельств». Но обстоятельства, как известно, так и не исправились. В конце 1915 года золотые десятирублевые монеты на «черном» рынке продавались уже за 16–17 бумажных рублей. Вслед за золотой из обращения постепенно выпала и серебряная монета, а затем и медные деньги, осевшие на руках у «народа-населения». Была ли такая кубышка у мадам Мазуровой нам неизвестно, но по возвращении из эвакуации в 1920-х в родные места она бы ей точно пригодилась.
К этому времени Польское государство, захватившее этнические белорусские земли бывшей Гродненской губернии, Новогрудский, Пинский, западные части Слуцкого, Мозырского и Минского уездов Минской губернии, восточные уезды Виленской губернии (Лидский, Ошмянский и Дисненский уезды), уже наладило выпуск собственных денег. В начале 1919 года Польский банк выпустил в обращение наряду с немецкими оккупационными деньгами свою национальную валюту – злотые. Золотое содержание польского злотого официально составляло 0,3226 грамма 900-й пробы, что, как видим, в более чем в два раза «легче» рубля.
Финальный хаос
Вполне естественно, что после череды войн и политического хаоса в так называемой Второй Речи Посполитой царил финансовый хаос. Постоянная инфляция, колоссальные военные расходы не благоприятствовали оздоровлению экономики. На «крэсах усходніх» с преимущественно белорусским населением зарплата в разы отличалась от остальной Польши. Если в середине 1920-х средний рабочий в Варшаве получал около 42 злотых за неделю, то в Полесском и Новогрудском воеводствах, соответственно, 22 и 15 злотых. То есть разница в два и более раза. На что тратили эти деньги? В городах примерно треть его зарплаты уходила на съем жилья, остальное в основном на продукты. Во второй половине 1920-х килограмм хлеба стоил 0,45 злотого, муки – около 0,9, сливочное масло – 6,3 злотого, сахар – 1,4 злотого. И хотя наличных денег на руках у среднестатистических жителей Западной Беларуси в целом было немного, тем не менее на наших землях действовала сеть банков и кредитных касс. Самым крупным был Банк Польский. Его отделения можно было найти во всех более-менее населенных городах и местечках, где можно было открывать счета и вклады. Существовало в Западной Беларуси и некое подобие кредита до зарплаты. Перехватить небольшую сумму можно было в так называемых «кассах Стефчика», которые предлагали небольшие проценты. В 1930-х финансовая ситуация в Польше стабилизировалась и за 10 злотых можно было купить поросенка, а за 20 – даже корову. Житель Виленского, Новогрудского или Полесского воеводства имевший 100 злотых, считался состоятельным человеком. И все же имевшие «лишние» деньги, наученные горьким опытом лихолетий, предпочитали покупать… золотые доллары. И не прогадали. Относительная финансовая стабильность, которая царила в западно-белорусских воеводствах II Речи Посполитой закончилась с началом Второй мировой войны. После присоединения Западной Беларуси к Советскому Союзу работавшие на этих территориях польские банки были закрыты, а находившиеся в них финансовые средства были национализированы. Вскоре вместо злотого был введен советский рубль.
Сколько лет уже прошло с тех пор, но у многих жителей западных областей современной Беларуси до сегодняшнего дня в семейных архивах хранятся старые сберегательные книжки «царских времен, «панской» Польши», и с гербом СССР. Кажется, зачем они сегодня нужны? Совершенно бесполезные с финансовой стороны, на самом деле это важные документальные источники нашей с вами истории.
Олег ГРЕБЕННИКОВ
Фото из собрания брестского краеведа Петра ОЛЬШЕВСКОГО