Гавриил Лукашевич о силе партизанского костра
Уроженцу Телеханщины Гавриилу Корнеевичу Лукашевичу выпало участвовать в двух войнах – в Польской оборонительной в 1939 году и в Великой Отечественной.
Вернувшись в родные места в сентябре 1939 года, он был избран начальником местного отряда Красной гвардии, а затем организовал первую колхозную рыболовецкую бригаду. В 1941-м, после оккупации района немецко-фашистскими захватчиками, стал одним из организаторов подпольной молодежной группы, а с декабря 1942-го по июль 1944 года воевал в партизанских отрядах. В послевоенные годы Гавриил Корнеевич принимал участие в восстановлении разрушенных войной колхозов и промышленных предприятий, Телеханской лыжной фабрики. Выйдя на заслуженный отдых, ветеран вел активную переписку с участниками партизанского движения и записывал свои воспоминания. После его смерти этот архив был обработан и опубликован в сборнике «Пока мы живы» его дочерью Татьяной Цыркуновой. Отрывок одной из глав мемуаров партизана публикуем в этом материале.
«Партизанский костер – это незаменимый источник тепла для обогрева партизанского жилища: шалашей, землянок; для сушки промокшей одежды, а чаще всего мокрых сапог и портянок на привале. Это огонь для приготовления пищи, для того, чтобы растопить снег на питьевую воду, это и необходимое средство для выплавки тола из авиабомб и артиллерийских снарядов. Выплавленный тол ценился больше выдолбленного, так как значительно превосходил его по качеству. Находились смельчаки, которые занимались таким сверхрискованным делом. Иногда при этом случались неудачи, когда человек, выплавляющий тол, погибал или получал тяжелое ранение, но чего не сделаешь ради будущей победы? Люди шли на любой риск.
Партизанский костер использовался как световая сигнализация для приема самолетов на партизанских аэродромах, а также и как ориентир для выброса грузов на парашютах. Иногда партизанские костры зажигались днем на открытой местности. В этом случае сигнальную роль исполнял не огонь, а густой дым, который указывал на продвижение противника и на его количество. В этом случае действовала заранее достигнутая договоренность о системе сигнализации между разными группами или отрядами партизан.
Использовался партизанский костер, а точнее жар от этого костра, как самое доступное и высокоэффективное средство для борьбы с комарами, блохами и вшами. В условиях партизанской жизни в лесах не было достаточно ни средств для поддержания личной гигиены, ни бани, ни горячей воды. Не хватало и нательного белья для частой его смены. До начала поставок грузов с Большой земли иногда в руки партизан попадало трофейное немецкое мыло. Было оно самого низкого качества, быстро расползалось в руках, намылить руки им было невозможно. Запах мыла вызывал отвращение. Для стирки белья чаще всего в летнее время использовалась зола от партизанского костра. В таких экстремальных условиях партизаны были вынуждены защищать свою жизнь от заболевания сыпным тифом.
Оставался единственный доступный способ – прожарка белья на костре. Насекомые скатывались на жар костра и гибли, а прожаренное белье еще долго пахло горькой копотью, и новые партии насекомых на прожаренное белье не заселялись. Прожарка белья на костре занимала считанные минуты, и могла производиться даже во время короткого привала в походе. Кто ленился и пренебрегал такой возможностью, нередко прощался с жизнью. Сыпной тиф не различал, где мирное население, а где его защитники – партизаны. Многие люди умерли во время Великой Отечественной войны от сыпного тифа. Костер в условиях партизанской жизни занимал значительное место и в плане товарищеского общения. У костра обсуждались все вопросы нашей жизни, сидя у костра, мы отдыхали, велись задушевные разговоры, это было некое подобие клуба, в котором каждому находилось место, и каждому отводилась определенная роль. Когда обстоятельства складывались благоприятно, у костра партизаны пели песни, частушки, читали стихи… Как правило, к костру приходили партизаны, возвратившиеся из боевых или хозяйственных операций. Огонь и тепло всегда притягивали к себе человека. Прежде всего, партизаны приводили у костра себя в порядок: сушили портянки, при необходимости сушили белье и верхнюю одежду.
Одновременно шло активное обсуждение выполнения проведенной операции или выполненного боевого задания. У костра отмечали партизан, которые при выполнении задания проявили свои хорошие боевые качества, добросовестно отнеслись к порученному делу, а иногда и проявили героизм. Здесь же критиковали партизан за совершенные ошибки, проступки, грубость по отношению к мирному населению или за пассивность при боевых действиях. Если боевая операция проходила успешно и все партизаны группы возвращались без жертв и ранений, то настроение у всех собравшихся было веселое, бодрое. Каждый что-то рассказывал, каждый делился со всеми своими личными впечатлениями, беседа была веселой, оживленной. Но такое было нечасто.
Чаще всего партизанская группа возвращалась с боевого задания или с хозяйственной операции не в полном составе, не досчитывая одного, двух, а иногда и нескольких товарищей. Часто приходилось приносить на самодельных носилках, изготовленных из подручных средств, тяжелораненых или убитых товарищей.
Иногда бывали и проваленные задания, неудачи, неоправданные потери, не всё проходило гладко, война есть война. Казалось, всё идет, как всегда: так же партизаны приводили себя в порядок, так же сушили промокшие вещи. А вот разговор не клеился, все рассказы сводились к одному – если бы мы сделали так, а если бы пошли туда, а если бы не то, да если бы не это. Кто-то старался найти свои ошибки, кто-то указывал на ошибки другого, кто-то искал ошибки в планировании операции, кто-то хотел обвинить командира и т.д.
У партизанского костра очень часто велись разговоры на разные политические темы, главные из которых были: когда закончится война; когда союзники откроют второй фронт; собираются ли они вообще воевать? Много было разговоров и о послевоенном устройстве жизни, о восстановлении разрушенного войной народного хозяйства. Никогда мы не обсуждали только один вопрос: за кем будет победа? А если бы он и прозвучал, то ответ на него был бы дан однозначный. Фашистская Германия с её союзниками будет разгромлена.
Когда закончится война? Никто из нас не мог назвать даже примерной даты. Но существовало общее мнение, что Великая Отечественная война должна завершиться полной капитуляцией нацистской Германии, когда Красная Армия войдет на её территорию…
Однажды поздно ночью группа партизан прибыла в расположение партизанского лагеря после выполнения задания, и партизаны начали приводить себя в порядок. Помню, что все были промокшими насквозь, сверху донизу, так как сверху промочил всю одежду дождь, а ноги промокли в болоте, по которому пришлось долго идти.
Пересушивали мы мокрую одежду, и молодой партизан Кравченя Николай Михайлович, бывший житель деревни Козики, завел разговор, как будет оценена наша трудная партизанская жизнь, если война закончится, и мы до того времени доживем? Кто-то из партизан спросил у него: «Что ты имеешь в виду?» Кравченя ответил: «Я имею в виду, прежде всего, трудоустройство, будут ли хотя бы какие-то преимущества партизанам и фронтовикам по сравнению с теми гражданами, которые сейчас уже видят десятые сны в своих собственных домах и в чистой теплой постели? Да и с теми, кто сейчас добросовестно работает на фашистов?» Филиппов Сергей громко рассмеялся и сказал: «Слушайте, ребята, наш Николай после войны захотел сразу в начальники пробраться!» На что Кравченя заметил: «Ты, Сергей, не смейся, я говорю совершенно серьезно. В начальники я не стремлюсь, а вот восстанавливать разрушенную нами узкоколейную железную дорогу кому-то надо будет. Вот я бы с удовольствием стал бригадиром на этой работе. Для такой работы даже моего образования вполне бы хватило!»
К разговору подключился Кравченя Нестор Иосифович, тоже житель деревни Козики, уже довольно пожилой партизан, бывший член КПЗБ: «Вот, что я вам скажу, ребята! Пока делить портфели нам еще рано! Фронт пока далеко от нас, только маленькая часть нашей республики освобождена от фашистов. Нам, прежде всего, надо освободить от фашистских оккупантов всю нашу территорию, да видимо, придется оказывать помощь еще и другим народам Европы в избавлении от фашизма. А чтобы этого достичь, ох, и много надо будет принести жертв. Так, что те молодые люди, которые сейчас лежат в теплой постели, еще успеют поесть фронтового хлеба. Что же касается послевоенного трудоустройства, то этот вопрос очень сложный. В этом деле надо будет учитывать кроме военных заслуг перед Родиной, еще и индивидуальные способности каждого, и образование, и работоспособность. Но, несмотря на это, как правильно сказал Сережа Филиппов, в начальники проберутся и те, кто сейчас спокойно спит в своих теплых постелях, и те, кто верой и правдой служит сейчас фашистам. Я прожил на свете немало, и по собственному опыту знаю, что есть определенная категория людей, которые способны выживать в любой обстановке. Они напоминают мне откормленных жирных гусей, которые выходят белоснежно чистыми и сухими из любой, даже самой грязной лужи».
Наиболее многолюдно было у партизанского костра, когда партизаны начинали петь песни, частушки, а иногда даже была гармошка. Лучшими исполнителями песен были партизаны Ковалев Иван Филиппович и Ланец Владимир Семенович. Как только они начинали петь песню «Дайте в руки мне гармонь, золотые планки, парень девушку домой провожал с гулянки…», сразу же наши девушки-поварихи оставляли работу на кухне и выходили послушать чудесную песню.
Много песен пелось у партизанского костра. Рассказывали партизаны и разные анекдоты, в том числе и про Гитлера. Мне запомнился один из них: Гитлеру гадалка предсказала, что он скоро поедет в дальнюю дорогу, но по пути в его автомобиле сломается ось (ось Рим – Берлин). Разные люди исполняли и песни, и частушки, и даже небольшие отрывки из оперетт. Но всегда заканчивалось партизанское пение коллективным исполнением знаменитой «Партизанской тумбы».
Партизанский костер не только согревал тела, не только сушил и дезинфицировал нашу одежду, главная заслуга костра была в том, что, помимо материального тепла, он давал и тепло душевное. А в этом тепле нуждались все партизаны, волею судеб оторванные от родных семей, от родных мест. Сидя у партизанского костра, никто из нас не чувствовал себя одиноким, наоборот, мы чувствовали свое единение, чувствовали себя уверенно, защищенно, как и положено организованным отрядам. Роль партизанского костра была огромна, без этого костра вряд ли уцелели, выжили бы мы в страшной войне».
Олег ГРЕБЕННИКОВ
Фото из открытых интернет-источников и архива Ивацевичского историко-краеведческого музея