Обелиск семье Кижеватова на братской могиле

Здесь покоится прах расстрелянных на территории Великоритского сельского Совета семьи Героя Советского Союза Андрея Митрофановича Кижеватова. Установлен памятник-обелиск в 1979 году.

@maruk.by #брестскаякрепость #realbrest #денисмарук #brest #брест ♬ оригинальный звук - Денис Марук

На опушке леса за деревней Лешница Великоритского сельсовета, в тени берёзок и сосен находится могила, в которой захоронена семья одного из героических защитников Брестской крепости – лейтенанта Андрея Кижеватова и члены семей командиров Красной Армии. Стелла, гранитные плиты с именами замученных и расстрелянных фашистами женщин и детей…

Братская могила жертв фашизма в Великоритском сельсовете, в 1 км северо-западнее д. Лешница и 0,2 км от шоссе Брест – Ковель. Захоронение произведено осенью 1942 года. Две надгробные плиты из мрамора, в центре бетонированной площадки памятник высотой 4 м из бетона, обложенный мелкими камешками. На вершине памятника пятиконечная звезда.

Самые ценные воспоминания о героических и трагических событиях в минувшей войне хранит народная память, запечатлевшая и горькую утрату близких, и тяжесть пережитого – особенно там, где побывали враги, где люди находятся в постоянной тревоге, внушаемой близостью безымянных могил.

В архивном фонде музея Брестской крепости хранятся документы о подвиге бывшего начальника 9-й пограничной заставы, Героя Советского Союза Андрея Митрофановича Кижеватова, погибщего при защите государственной границы СССР в первые дни войны. Например, письмо из архива: «Я эту семью (Кижеватовых П.Ф.) очень хорошо знала при немецкой окупации. Они жили в нашей деревне Великорите, в еврейском доме, вместе с односельчанином Телипко Иваном Потаповичем. Причём, с Нюрой мы были подруги, а Ваня пас коров у Мартынюка Трофима Терентьевича. Екатерина Ивановна пыталась установить связь с партизанами, но, вероятно, ей это не удалось. У неё заболела маленькая Галочка и она не могла от неё отойти. У Вани был чудесный голос, он пел красиво русские народные песни, которые мы в то время не знали и очень любили слушать. Мы им помогали продуктами, кто чем мог, а вот от смерти уберечь не сумели. Пришли гестаповцы и увели сначала Екатерину Ивановну с маленькой Галочкой, а бабушка, Нюра и Ваня остались. Но вскоре забрали и их. И где расстреляли, я не знаю. Говорят, где-то на 26-ом километре от Бреста по Ковельскому шоссе.»

Анна Хивук, деревня Великорита Малоритского района Брестской области.

Письмо это, нельзя читать без волнения. В нём, как в зеркале, отражён последний, краткий отрезок времени жизни одной из многострадальных семей командиров Красной Армии, героических защитников Брестской крепости. Женщины тогда поверили фашистам и, ради сохранения жизни детей, покинули крепость. Трагичны их мученические судьбы. Осенью 1942 года почти все они вместе с маленькими детьми были расстреляны. Могилы их остались неизвестными.

4 августа 1973 года работники музея Брестской крепости – заведующий научно-экспозиционным отделом Татьяна Михайловна Ходцевая и старший научный сотрудник того же отдела Мая Иосифовна Глявер, выехали в деревню Великорита Малоритского района и встретились там с местными жителями. Вот, что они рассказали.

Анна Трофимовна Хивук, 1928 года рождения:

«Мы с Нюрой были подружками, так как подходили друг к другу по возрасту. Семья Кижеватовых проживала в еврейском доме, ранее принадлежавшем хозяину торговой лавки Канистеру с женой и дочерью. Как только пришли немцы, то быстро забрали из Великориты всех евреев, отправили в Малориту, обтянули их там колючей проволокой, а потом всех расстреляли. Там погибло около 3000 человек».

- А как и когда забирали жён командиров Красной Армии?

Хивук А.Т.: «Забирали обычно под вечер, а расстреливали утром. Слышали выстрелы, люди не вернулись, значит, расстреляли. Забирали не всех сразу, а понемножку. Машины, крытые брезентом, вывозили из жандармерии на расстрел. Никто не знал, когда всё делалось.»

- Как выглядели Екатерина Ивановна, бабушка Анастасия Ивановна, какими были дети – Нюра, Ваня?

«Екатерина Ивановна была умная, серьёзная, её здесь очень уважали. Нюра была боевая, подвижная – не умела она на одном месте сидеть – то могла ругать, проклинать фашистов, а то петь песни. Мы тогда не знали русских, советских песен. Собирались девчата из Великориты на вечеринки, а Нюра учила нас петь «На закате ходит парень», «Катюшу», «По военной дороге». Особенно хорошо пел Ваня – почти всякий раз он начинал с «Метелицы», и мы любили слушать его голос. А Нюра рассказывала нам про свою жизнь, про бой в Брестской крепости, как она перевязывала раненных, брала винтовку и стреляла, ползала от одного убитого к другому, собирая патроны; как ей не хотелось уходить от отца к немцам в плен. Всё время думала о партизанах. Екатерина Ивановна тоже хотела установить связь с партизанами, но не смогла. Когда осенью – в сентябре или октябре её с Галей забрали немцы, бабушки и Нюры дома не было, а Ваня пас коров у Мартынюка на хуторе. На другой день увезли и бабушку. А Нюра и Ваня ушли сами… Прожили они у нас больше года…»

Вспоминает Сенаторов Василий Александрович, 1924 года рождения, заместитель главного бухгалтера Великоритского колхоза им. ХХІІ съезда КПСС: «Как только они вышли из крепости, сразу попали к нам в дом. Мы жили тогда на хуторе – между Великоритой и хутором Печки. Они ещё купили у нас молока, разговаривали с матерью. Екатерина Ивановна женщина была толковая, умная. Дети Нюра и Ваня пели советские песни, а мать не улыбалась и не пела – серьёзная была женщина, тонкая, высоковатая. Бабушка Анастасия Ивановна невысокого роста, хорошая трудолюбивая женщина, выглядела она лет на 60. Очень любила своих внуков и невестку. Катерина работала на людей, а бабушка дома по хозяйству. Нюра тоже работала у чужих – всё больше ходила полоть. Ещё маленькая у них была: Галей, кажется, звали».

Хивук А.Т.: «Галочка была очень красивая смышлёная девочка. Отец мой, Трофим Александрович, крестил её».

-Почему крестили?

Сенаторов В.А.: «Наверное, чтобы смягчить немцев…»

Хивук А.Т.: Катя думала, что может не поймут, что коммунисты, не расстреляют. Церковь там была, там теперь магазин. Мать крёстная Довгалюк Ульяна Фёдоровна – живёт сейчас за шоссе на хуторе – Погрудье. А раньше жили по соседству, вот и попросили её быть крёстной.

Сенаторов В.А.: «Когда жандармы и полицаи брали Екатерину Ивановну, то сказали ей, что поведут копать картошку… Нюра и Ваня узнали, что мать с Галей и бабушкой увели, собрали вещички и сами пошли в жандармерию».

Хивук А.Т.: «Да, что там за вещички, узелочек какой-то… Ой, как же мы их уговаривали, чтобы не ходили! »

Сенаторов В.А.: «Да, конечно… Когда они пришли в гмину, к жандармам, им сказали: вещи оставьте тут, переночуйте дома, а утром приходите. Они так и сделали – пришли утром в гмину к полицаям».

-Назовите фамилии гестаповцев, жандармов, полицаев, которые забирали семью Кижеватовых и других жён командиров Красной Армии, вышедших из Брестской крепости и проживающих в вашей деревне?

Сенаторов В.А.: «Не знаю»

-Ну, а ваших местных из Великориты, которые служили в полиции?

Сенаторов В.А.: «Из нашего села в полиции никто не служил».

-А других, из ближайших деревень?

Сенаторов В.А.: «Были. Павел Андреюк с хутора Застемп и два брата Демидюки – Роман и Фёдор. Их потом расстреляли немцы – будто бы за связь с партизанами».

-Вы не припомните: когда забирали семьи командиров Красной Армии, как увозили – днём или ночью?

Сенаторов В.А.: «Красноармеек, так здесь тогда звали и зовут до сих пор, а в другом случае, бывший солтас Степан Кучко будет называть их «советсками», забирали днём, расстреливали обычно на рассвете. В Великорите жили – примерно десять семей – около тридцати душ. Всех их увезли в крытых машинах».

-Куда их увозили?

Сенаторов В.А.: «В деревню Лешница – два километра отсюда».

-Ну, а дальше?

Сенаторов В.А.: «Наверное, расстреляли…»

Вспоминает Вощенчук Николай Константинович, 1930 года рождения, бригадир колхоза: «Там их могилы»

-А в Лешнице кто-нибудь знает, где их могилы? Они огорожены?

Вощенчук Н.К.: «Говорят, что огорожены…»

-Там тоже жили командирские семьи?

Вощенчук Н.К.: «Да, жили. Там есть такой Семён Баранчук. Сын его Александр женился на красноармейке Наташе. Они сейчас живут в Гомеле».

-Ещё кто знает?

Вощенчук Н.К.: «Поговорите ещё с Юхимуком Александром Акимовичем – завхозом Великоритской больницы»

Хивук А.Т.: «И правда! Он кое-что может рассказать. В партизанах был и про Нюру с Ваней знает. Ой, как же я уговаривала Нюру, чтобы не шла в Гмину. А она сказала, что не может оставаться без мамы, Галочки и бабушки и всё торопила Ванечку, чтобы он скорее собирался. Так вот и ушли, и не вернулись больше… А у Вощенчука отца расстреляли».

Телипко Иван Потапович: «С семьёй Кижеватовых мы жили в одном доме. Жена моя, Ульяна, делилась с ними продуктами, давала картошки, молока, Катя была такая хорошая, заботилась о детях, работала много, ходила в Жабинку искать своих. Ванька такой спокойный, тихий парень, любил песни петь, хорошо работал у Мартынюка. А вот Нюрка, дочка её, была характерная…»

-В чём проявлялся её характер?

Телипко И.П.: «Резкая была такая. Спорила с матерью – то не так, это не так…»

- Не хотела мириться с тяготами жизни?

Телипко И.П.: «С едою трудно и вообще…»

-Вы, Иван Потапович, видели, как их увозили?

Телипко И.П.: «В тот день меня дома не было. Приехал домой – жена говорит, что забрали Катю с Галочкой. Нюры с бабушкой не оказалось дома, а Ваня находился у Мартынюка, скот пас. Забрали их днём и держали в жандармерии. Жена понесла молоко и передала. Катя и другие красноармейки сидели во дворе гмины – кругом. Бабушку взяли на второй день, а Нюра с Ваней сложили свои вещички и пошли к жандармам. Им сказали, что мать увезли в Брест в подсобное хозяйство. Когда они пришли к жандармам, там никого из красноармеек уже не было. Им сказали, чтобы вещички оставили, а сами шли домой. Они у нас переночевали, позавтракали с нами вместе, а утром пошли – чуть свет. Мы их отговаривали не ходить – побудьте, говорим, здесь, если мать на подсобном хозяйстве, то она приедет за вами. А Нюра всё подгоняла Ваню: скорей, скорей, а то уедут без нас, как мы будем без мамы, что станем делать? Так и уехали».

Воспоминания отбрасывают нас к сороковым годам, снова и снова возвращали к временам Освенцима, Дохау, Майданека. Трудно было стряхнуть с себя это тяжкое наваждение прошлого, но мы хотели всё знать о судьбе семей защитников Брестской крепости – всё до конца.

Обелиск семье Кижеватова на братской могиле

Похожие статьи: