Голендры - загадочный исчезнувший народ с берегов Буга
Каждую весну в лесах на берегах Буга зацветают нарциссы. Эту прелесть видят только те, кто имеет пропуска в пограничную зону.
Цветы, на первый взгляд, единственная память, которую оставили о себе загадочные голендры — этническая группа, прожившая около Бреста три с половиной столетия и неожиданно исчезнувшая навсегда.
Нейбров 1928 г. Фото: neubrow.domachevo.com
Загадка без разгадки
Кто такие голендры? Ответа не знают ни исследователи, ни сам народ. По одной версии, это голландцы, которые неизвестно когда пришли в Пруссию в окрестности Алленштайна (нынешнего польского Ольштына), германизировались, а после перекочевали на берега Буга. Переселенцев стали называть «голендрами» от немецкого «holländer» — «голландцы». По другой версии, это чистокровные немцы, а «haulander» со старонемецкого языка переводится, как «люди, вырубающие леса под возделывание земли». Тем более, что у них типичные имена и фамилии: Людвиг, Отто, Альбертина, Хильдебрант, Вит, Зелент, Баум.
Есть и третья версия о потомках славян-кашубов, некогда живших в окрестностях Гданьска и в XVI веке переехавших на восток, на земли Радзивиллов. Разобраться в этой круговерти поможет разве что глубокий генетический анализ и скрупулезное этнологическое исследование.
Откуда бы ни пришли голендры, их первые поселения в Речи Посполитой точно известны: это Нейдорф и Нейбров, основанные 400 лет назад к югу от нынешнего Бреста. Нейдорф — в 5-6 км к северо-западу от городка Домачево, а Нейбров — в 2-3 км к западу от него. Сейчас здесь поля и луга, а последние следы колонистов — старые колодцы — снесли лет 30 назад. Остался лишь десяток каменных надгробий и ржавые орудия для обработки земли, которые по весне регулярно торчат из борозды, прокладываемой трактором.
Язык и вера
Голендры — лютеране. Придя на Буг, они сразу поставили кирху в Нейдорфе. До наших дней дошел Голендры - загадочный исчезнувший народ с берегов Буга лишь колокол и две свечные люстры, висящие сейчас в домачевской церкви Святого Луки.
Нейбров. Кирха (лютеранская церковь). Фото: neubrow.domachevo.com
Согласно данным первой общей переписи населения Российской Империи 1897 года, представители этой народности компактно проживали в девяти деревнях и говорили на «малороссийском» языке, то есть, в современном понимании — на украинском. В Брестском уезде его использовали для общения 858 лютеран и 834 лютеранки.
Часть колонистов приняла католичество, и соорудила в Домачево часовню. Как и белорусские татары, они сохранили веру, обычаи, но перешли на язык окружающего населения.
Редкие умения
Бугские голендры специализировались на мелиорации, строили дороги и военные укрепления. По одной из версий королева Бона специально приглашала мастеров для освоения заболоченных земель и низменностей, а также прокладки каналов, стены которых укрепляли ивой и тополем.
Из ивовых веток делали ограждения, которые не позволяли Бугу во время разливов смывать с полей плодородный грунт. Этот народ не боролся с ежегодными весенними паводками, а научился жить в таких условиях. Чердаки в домах делали таких размеров, чтобы во время наводнений в них на несколько недель могли разместиться не только люди, но домашние животные. Для сохранения лошадей коров и инвентаря на полях строили отдельные укрытия на сваях.
Фото: ic.pics.livejournal.com
«После того, как весенняя вода спадает, почти все трудоспособные мужчины и подростки от 12 лет отправляются в свет на заработки. Где бы ни строились новые форты, дороги, прокладывались железнодорожные пути, везде на земляных работах найдутся нейдорфовцы. Надо видеть, как исправно и быстро от рассвета до темной ночи они работают с маленькими, но крепкими лошадьми и небольшими телегами».
Трудились голендры под Санкт-Петербургом, на Урале, в Сибири, в Венгрии, Румынии, Словакии и Финляндии. В 1937-м выравнивали русло Вислы под Краковом. Их оригинальная упряжь с дугой и оглоблями привлекала внимание местных жителей, поскольку была распространена только у восточных славян. От Прикарпатья до Днепра использовали немецкий вариант «в подтяжку».
Что осталось на Брестчине
На современной Брестчине очень многое напоминает об исчезнувшем народе. Ранее считалось, что голендры избегали смешанных браков, однако, множество широко распространенных фамилий убедительно доказывает, что среди нас полным-полно их потомков. Одна из них – Алендер. Причем, многие ее носители люди высокие и рыжеволосые, словно списанные с полотен Ван Дейка.
Помимо крыш на стропилах, они оставили после себя оригинальную деревянную обувь — трёпы. Верхняя часть у нее кожаная, а основа — деревянная. Нечто похожее под названием «сабо» носили простолюдины средневековой Франции и Голландии («кломпы»).
Нейдорф. Кладбище. Фото: neubrow.domachevo.com
Еще одно напоминание о существовании голендров — это кирхи. Когда в Бресте возводили новый автовокзал, то решили снести бывшую контору товарной станции, находившуюся в зоне строительства. Местные краеведы подняли архивные документы, и оказалось, что это здание очень старой лютеранской церкви. Ее возвели намного раньше конца XIX столетия, когда в город над Бугом перебрались немцы и шведы. Вероятно, что строили голендры, перебравшиеся в город из сельской местности. На старейшем местном Тришинском кладбище, основанном в XV веке, еще кое-где сохранились их могилы.
На Брестчине и Волыни остались локальные диалектные особенности, одной из которых является произношение безударного «о» близко к «у», например, вуда — вода, гурилка — горилка, гурихи — орехи, худити — ходить. За три с половиной столетия, которые этот народ прожил над Бугом, язык и обычая предков были практически утрачены либо густо перемешались с местными наречиями и обрядами. Но их женщины, в отличие от белорусок и украинок, повязавших на голову платки, продолжали носить типичные голландские чепцы.
Разбросала война
В 1930-м польские власти переименовали Нейдорф и Нейбров в Мосцице Гурное и Мосцице Дольное. К этому времени территория поселений находилась по обеим сторонам Буга. В сентябре 1939-го по реке прошла демаркационная линия между СССР и Германией. Местным жителям запретили свободное перемещение с берега на берег. Даже тем, чьи земли оказались на противоположной стороне от дома. Один из них впоследствии вспоминал: «Возможности остаться на родине у нас не было. Нужно было выбирать между восточным направлением и ссылкой в отдаленные районы, или западным – Великой Польшей».
Жизнь в Советском Союзе и переселение выбрали немногие. Единицы сумели спрятаться и переждать войну неподалеку от отчего дома. Основная масса решила двигаться на Запад.
Мужчин стали призывать на службу в Вермахт и в 1941-м они возвратились в родные места уже в составе гитлеровской армии. После завершения войны несколько семей Зелентов решили вернуться на Буг. Пройдя 600 км, обнаружили, что их домов уже нет. Тогда они поселились неподалеку, в Анне и Донцах.
От Нейдорфа и Нейброва ничего не осталось, кроме заброшенного старинного кладбища на возвышенности Борок-Остров. На большинстве могил, по-видимому, стояли деревянные кресты, истлевшие от времени. Среди густой поросли кое-где встречаются каменные надгробия, на которых еще можно прочесть надписи на польском языке. Местные жителей о голендрах практически ничего не знают и это захоронение с ними не отождествляют: «какие-то немцы…, какое-то немецкое кладбище».
Фото:neubrow.domachevo.com
А что стало с колонистами, оставшимися на другой стороне Буга? В самом начале 1941-го их переселили в Домачево, подальше от границы. Дома разобрали. Возле кирхи построили пограничную заставу, а само здание церкви использовали под склад. В первые минуты войны застава приняла бой и была полностью уничтожена артиллерийским огнем. А в 1945-м остатки голендров переселили на польский берег, что называется «в чистое поле».
Сохранились в Сибири
Сюда в начале ХХ века, после столыпинской реформы, пришли три «ходока». Найдя хорошее место, вернулись с семьями и нехитрым скарбом, ориентируясь чуть ли не по зарубкам на деревьях. К началу Первой мировой войны 36 больших семей (каждая человек по десять) создали три поселения с характерными названиями: Замистеча, Новина и Дахна. В советское время их переименовали в Пихтинское, Среднепихтинское и Дагник. Но старые названия по-прежнему используются на бытовом уровне.
Татары, чуваши и староверы определили новых соседей, как немцев, хотя сами себя они называли «голендрами». Время было такое, что об этом наименовании пришлось забыть равно, как о лютеранских обрядах и традиционных именах: никаких Людвигов и Альбертин. После начала войны о своем немецком происхождении даже боялись заикнуться.
В 1930-е пережили раскулачивание, в 1940-е — «трудовые» лагеря. Нынешний уполномоченный по правам человека Иркутской области Иван Зелент вспоминает об отце Зигмунде: «…он вернулся из лагеря в 1945-м, настолько измученный, что его никто из близких и друзей не узнал. Решили, что вор. Потом бабушка признала по отрубленному пальцу».
В селах оставались только старики и дети, за которыми постоянно наблюдали сотрудники НКВД. Любого, кто начинал говорить по-немецки, сразу же отправляли в лагерь. Одна старушка, которая в это время была юной девушкой, рассказывала, что молодое поколение вообще не знало языка и говорило исключительно на «хохляцком» диалекте. Поэтому при паспортизации национальность переселенцев, оставшихся в живых, определили как «украинцы».
В наши дни в трех селах Заларинского района Иркутской области живет около 2000 человек, считающих себя голендрами. Они исповедуют лютеранство, а на церковных службах читают Библию на польском языке. Их быт и культура является единственным доступным источником для изучения народа, некогда жившего на Буге.
Похожие статьи:
История Бреста → 15 апреля 1940 горисполком установил памятник на могиле бойцов Красной Армии, погибших в боях при освобождении Бреста